Питер О`Доннел - Я — Люцифер
В лунном свете, пробивавшемся сквозь деревья, возник мужской силуэт. Вилли и Модести встали.
Это был человек лет сорока в простой грубой одежде. Его правая рука заканчивалась чуть ниже локтя, а рукав был отрезан и аккуратно зашпилен. Лицо — смуглое, обветренное. Когда-то оно внушало страх, но время сгладило острые углы…
— Это ты, Недич? Рада тебя видеть, — сказала по-французски Модести. — Сколько лет, сколько зим.
— Мадемуазель. — Человек учтиво наклонил голову. Это слово вызвало у Модести легкий приступ ностальгии. Когда она руководила Сетью, именно так обращались к ней все те, кто на нее работал. Недич же перевел взгляд на Вилли и сказал: — Как дела, старина?
— Отлично.
— А как твой виноградник? — поинтересовалась Модести.
— Нормально, Мадемуазель.
Четыре года назад Недич пострадал в одной из не связанных с получением прибыли операций Сети. Когда они громили картель наркодельцов в Марокко, Недич был ранен, и ему ампутировали руку. Когда он выздоровел, Модести переправила его обратно на родину и купила для него клочок земли с виноградником, о чем он попросил. Недич был среди тех семерых инвалидов Сети, которые получали пенсию из специального фонда, созданного Модести в первые же месяцы деятельности их организации.
— Ну, а как работается с одной рукой?
— Нормально. Быстро привыкаешь, Мадемуазель. — На его жестком лице появилась улыбка.
— Сейчас делают неплохие протезы. Я могу устроить…
— Это совершенно необязательно, Мадемуазель. Спасибо. Я и так вполне доволен. — Он внимательно посмотрел на нее. Записка, которая была оставлена для него, содержала просьбу явиться сюда после полуночи. — Я чем-то могу быть полезен? — осведомился Недич.
— Да. Кролли с другими осужденными работает на строительстве новой дороги. — Она качнула головой в восточном направлении.
— Кролли? — переспросил Недич, широко открывая глаза.
— Да. Его предали. Тебе известна новая дорога и места вокруг?
— Да, конечно. Каждый месяц я доставляю вино в их лагерь.
— Они живут в бараках?
— В палатках. Так легче переезжать.
— Их хорошо охраняют?
— Вполне неплохо. Военные…
— Сколько нужно времени, чтобы добраться до начала дороги пешком, ночью, по пересеченной местности?
Недич на мгновение задумался, потом сказал извиняющимся тоном:
— Если будете двигаться так, как в прежние дни, то тогда три с половиной часа.
— Мы не успели изнежиться, — улыбнулась Модести. — Ты нас проводишь?
— Да, — просто ответил Недич. — Но если надо попотеть, чтобы вызволить Кролли, я, конечно, не тот, что раньше, — и он показал на пустой рукав.
— Ты пойдешь назад, как только доведешь нас до дороги, — сказала Модести, и в ее голосе зазвучали резкие нотки. — Ты должен быть дома, когда мы вызволим Кролли. Ясно?
— Это означает, что вы отобьете его днем, прямо во время работы? — не без удивления произнес Недич. — А как же обратно?
— Я думаю, мы найдем дорогу, если она соответствует тому, что нанесено на карту. Ну, теперь в машину.
Все трое сели на переднее сиденье. Недич — между Модести и Вилли. Модести включила подсветку и углубилась в изучение карты, которую разложила у себя на коленях. На ней карандашом была нанесена извилистая линия, проходившая через горы, а затем тянувшаяся вдоль реки, притока Лима.
Недич взял горелую спичку из пепельницы и ткнул в карандашную линию у реки.
— Они дошли вот до этого места, а теперь прокладывают трассу в обход горы.
— Ясно, — кивнула Модести.
— Как же вы собираетесь отбить его днем?
— Там видно будет. Все зависит от обстоятельств. От того, какую работу выполняет Кролли и какой там рельеф.
— Все всегда зависит от обстоятельств, — усмехнулся Недич. — К нашему сожалению.
— Машина достоит тут до завтрашнего вечера? — спросил Вилли.
— Конечно. Если кто и набредет на нее, то разве что случайно. Тут почти не ходят машины, разве что телеги. И вы неплохо ее упрятали.
Модести сложила карту, выключила подсветку и выбралась да машины. Недич последовал за ней. Вилли вытащил из багажника два легких рюкзака.
— Надеюсь, сюда влезет все, что нам надо, — сказал он и помог Модести надеть на спину один из них.
— Позвольте, я понесу, Мадемуазель, — предложил Недич.
— Я справлюсь. Мы не потеряем темпа, — уверила его Модести.
— Нет, — махнул левой рукой Недич, — я не в том смысле. Просто я хочу, чтобы все было как в старые времена. Мне это приятно.
— Ладно, пусть будет так, — улыбнулась Модести и обратилась к Вилли: — Надень на него рюкзак. Как раньше. Но только, когда мы доберемся до дороги, мы дальше пойдем одни. Договорились?
— Договорились, — тоскливо произнес Недич.
День клонился к вечеру, но солнце еще жарило вовсю.
Кролли, голый по пояс, сидел в кабине экскаватора. Другие заключенные суетились с лопатами, кирками, тачками, расчищая каменистую поверхность от неровностей, оставшихся после взрывных работ и экскаватора. Их опекало с десяток охранников в серых гимнастерках. Все они были вооружены.
В этом месте дорога прокладывалась через горный массив. За спиной Кролли ярдов через сто она сужалась. Там в только что проложенном полотне зияла щель. Экскаватор переправился через нее по наспех проложенному мостику из бревен, но грузовики не могли преодолевать это препятствие — сначала нужно было засыпать расщелину.
Работа шла медленно. Кролли нужно было тащиться на экскаваторе к тому месту, где взрывом уничтожили скалу, набирать ковш объемом два кубических ярда, а потом высыпать все это в щель. Впрочем, Кролли не раздражала медленность процесса. Впереди у него было девять с лишним лет подобных упражнении, думал он, если, конечно, ему это не надоест и он не накличет на свою голову быструю смерть, попытавшись совершить побег. Но Кролли не собирался умирать. Он дал зарок выдержать, вернуться на родину, отыскать Ласкариса и убить его.
Кролли был крупный темноволосый человек лет тридцати. Когда-то он слыл жутким задирой и буяном, но, вспоминая годы, которые он считал лучшими, Кролли отмечал, что его научили даже в самые сложные моменты сохранять присутствие духа и спокойствие. Это был необычный урок, усвоенный греком, тем более что учителем оказалась женщина.
Теперь у Кролли была спокойная манера держаться и всегда ясная голова. Он твердо поставил себе дождаться того часа, когда можно будет убить Ласкариса — акт возмездия и самосохранения одновременно.
Впереди, за поворотом, грохнул взрыв, а затем послышался раскатистый гул обрушивающейся скальной породы. Инженер-прораб быстро прошел вперед, скрылся за скалой, потом снова появился и помахал Кролли рукой, давая понять, что все в порядке.
Кролли включил двигатель экскаватора и пустил тяжелую машину вперед. Слева от него гора поднималась почти совсем отвесно, а выше была проложена козья тропа, которая шла параллельно новой дороге. Кролли уже подумывал об этой тропе, но потом понял, что лучше про нее забыть.
Во-первых, там всегда маячили охранники, но даже если каким-то чудом удастся их миновать, у иностранца без друзей, пищи, оружия, в арестантской одежде не будет никаких шансов выбраться не только из страны, а просто из этого района.
Доехав до выступа, Кролли завернул за него. Ярдах в тридцати высилась груда каменных обломков. Когда экскаватор остановился у нее, Кролли нажал на рычаг, и ковш опустился, со скрежетом вонзаясь в каменную кучу.
Вдруг краем глаза Кролли заметил, как что-то сверкнуло, а потом раздался звук удара, еле слышный за урчанием мотора экскаватора. Кролли посмотрел вниз.
В дощатой обшивке кабины снаружи все еще покачивался невесть откуда прилетевший нож. У него была костяная ручка с пупырышками, длинное лезвие, а по одному краю шла медная полоска. К нижней части рукоятки резинкой была прикреплена бумажка.
Кролли узнал бы этот нож среди тысячи других.
Он быстро огляделся. На дороге до самого поворота никого не было. Затем он поднял голову и проверил, что происходит на козьей тропе. Иногда он видел со своего места голову и плечи часового. Сейчас там тоже никого не было.
Он вытащил нож, снял бумажку, затем подобрал ветошь и, аккуратно завернув в нее нож, сунул его под штанину в длинный шерстяной носок. Одной рукой управляя ковшом, Кролли быстро развернул записку. В ней было около пятидесяти слов по-французски, и каждое из них стоило сотни. А почерк Кролли знал прекрасно.
Он порвал записку на мелкие клочки, скатал в шарик и бросил его вправо, туда, где внизу под обрывом текла река. Затем, взявшись за рычаги уже обеими руками, он развернул экскаватор поехал обратно. Он миновал других заключенных и расхаживавших среди них охранников. Большинство заключенных ходили голые по пояс. Охранники были в серых рубашках и темно-серых кепи. Сержант посмотрел на часы. Еще тридцать минут, и на сегодня все. Заключенных построят, пересчитают и погонят через мостик к лагерю, что находился в миле с небольшим дальше по дороге.
